"Наказание для путина неотвратимо", - матушка Серафима Шевчик

До полномасштабной войны игуменья одесского Свято-Архангело-Михайловского монастыря УПЦ (МП) Серафима (Надежда Шевчик) занимала третье место в списке самых влиятельных женщин русской православной церкви, была членом Партии Регионов, возила украинских детей к патриарху РПЦ Кириллу Гундяеву. Сейчас она выражает патриотическую позицию и кажется "переобулась". Но все ли так просто? Интент пообщался с матушкой, как она перешла на украинский, но против языкового принуждения, почему не доверяют капелланство священникам УПЦ, как проверяют Одесскую епархию на связи с рф и почему Украина может пойти не туда.

Матушка Серафима, как произошла ваша эволюция взглядов на российскую федерацию после начала полномасштабной войны?

Это началось в 2014 году, когда россия напала на Крым. Моему возмущению не было предела, потому что Крым я очень люблю. Я там была и там лечилась. Это жемчужина Украины, это выход к морю. Мы одесситы очень любим море и для нас это было болезненно. Я сейчас вообще не могу смотреть - ни российские программы, ни российские фильмы. Возможно, это слишком, но чувствую только горечь, только ощущение безграничного возмущения и гнева.

Скрин с facebook-страницы Серафимы Шевчик

Вас упрекают в том, что вы привозили украинских детей к патриарху РПЦ Кириллу Гундяеву в Москву после оккупации Крыма и вторжения России на Донбасс. Расскажите об этом.

Был такой период, ведь я родилась в России. Мой отец русский. Я там прожила первые десять лет своей жизни. А они очень важны для формирования.

Я искренне верила, что Россию можно изменить. И, честно говоря, я опасалась, что война может быть. Этим самым я хотела предотвратить ее. Это было такое детское пожелание. К сожалению, произошел худший сценарий, которого никто не ждал. Но, видимо, все что-то чувствовали. Видели, что эта агрессия, этот шовинизм, который рос из года в год, может привести именно к такому сценарию.

Фото: Религиозно-информационная служба Украины

Сейчас закон предусматривает запрет деятельности в Украине религиозных организаций, связанных с Россией. Начались ли уже проверки в Одесской епархии?

Этот печально известный закон сейчас уже действует. Начались проверки в Киевской метрополии, больше нигде пока. Ждем, что будет, но мы спокойны, потому что никаких фактов аффилированности с русской православной церковью у нас нет. Будут искать - не найдут.

Ваше отношение к демонтажу памятной плиты в монастыре, посвященной погибшим морякам российской подводной лодки "Курск"?

Когда представители структуры, которая занимается деколонизацией, направили нам письмо, памятник уже был демонтирован.

Он был заложен в начале 2000-х, когда "Курск" погиб, потому что там были и наши земляки. Там было двое моряков, простых матросов из Одесской области. Они не получили погребения - ни человеческого, ни христианского, страшной смертью погибли, потому что, как сказал Путин, "она утонула". Приезжали сюда родители, мамы этих матросов.

Этот памятник был поставлен Ассоциацией моряков-подводников. Они взяли благословение на горе, у нашего священноначалия. Мы не возражали. Но сейчас, когда началась агрессия РФ, мы этот памятник убрали.

Фото: Деколонизация. Украина

Мобилизовали ли священников, которые служат при монастыре?

У нас был один случай, когда нашего молодого священника, отца Виталия Жарикова, хотели взять на фронт, но оказалось, что он не подлежит мобилизации, поскольку он педагог.

Произошло просто недоразумение, а когда мы нашли все документы, представили их, то без всяких проблем все было решено.

Священник Виталий Жариков. Фото: Facebook

Как вы считаете, почему в военные капелланы не берут священников Украинской православной церкви (МП)?

Не доверяют нашим священникам. Мы к этому относимся спокойно, как и ко всем острым моментам, связанным с УПЦ. Мы понимаем природу такого неприятия и такого иногда агрессивного поведения по отношению к нам. Немножко хотелось бы, чтобы это изменилось, но зная, откуда это пошло, мы спокойно все это переживаем.

Когда-то русская православная церковь вела себя нормально. Но я ужаснулась, когда услышала, как патриарх Кирилл назвал войну против нас священной. Нет ни одного человека, который бы спокойно на это среагировал.

Поэтому все это пройдет, снова вернется уважение, авторитет. Мы очень много помогаем Вооруженным Силам. Мы патриоты, мы горячие патриоты Украины. Но относимся к обструкции спокойно. Не драматизируем это.

Скажите подробнее, как помогает женский монастырь Вооруженным Силам Украины?

Мы помогаем нашей 28 ОМБР и еще некоторым подразделениям. Я бы не хотела об этом рассказывать. Но есть свидетельства того, что это так, потому что у нас есть очень много шевронов и флагов от ребят.

Мы не афишируем то, чем помогаем. Нет, не оружием. Мы не имеем права это делать, как верующие люди.

Но настолько много еще проблем у ребят. Мы делаем окопные свечи, присылаем теплую одежду. На Пасху печем пасочки. В этом году - 20 тысяч, как и в прошлом году. Поверьте, это очень большая цифра. У нас работали все, кто только мог. На Рождество - калачи, другие продукты питания присылаем, бытовые вещи, даже такие, как бензопила, генераторы и так далее. Хватает проблем.

Кровь сдаем для воинов, я неоднократно это делала.

Фото: facebook Серафимы Шевчик

Есть информация, что УПЦ (МП) не всегда осуждает действия РПЦ на оккупированных территориях. Почему так происходит?

Я бы не хотела комментировать то, что не касается моих прямых обязанностей по этическим причинам. Я знаю много случаев, когда представители нашего епископата осуждают это и в соцсети, и в посланиях.

В то же время есть деликатное звено работы. Наш блаженнейший принимал российских военнопленных. Многие восприняли это очень негативно. Я хочу напомнить, что контакты с российскими военнопленными ведутся только через одну структуру. Это Главное управление разведки Министерства обороны Украины. Эти ребята попали к блаженнейшему не сами по себе, правда же? Насколько я знаю, многие пленные россияне пополняют ряды отрядов, которые воюют против Путина. У нас сформирован целый ряд таких структур. Больше дальше комментировать не хочу.

Как вы относитесь к священникам, которые не гнушались помогать террористам на Востоке?

Я отношусь, конечно, негативно. Зная порядки в России, я могу сказать, что русский палач, на мой взгляд, еще хуже фашиста. Потому что фашисты были очень пунктуальны, они выполняли приказ. А что касается российского палача - это люди, которые не контролируют свои эмоции. И весь свой негатив против нас, а он сейчас у них огромный, потому что они проигрывают, они выливают на тех, кого пленили.

Там такие пытки, там такие страшные вещи происходят. Это ужас. Люди говорят, что они православные. Если бы они были православные, у них был бы предохранитель, который бы не позволял им издеваться над беззащитными пленными. Пленных я имею в виду не только военнопленных, но и тех, кого они оккупировали и сделали своими рабами. И поэтому там идет вопрос о жизни и смерти. И о страшных мучениях.

Люди их боятся. Я знаю, у нас есть студентки, у нас много беженцев в монастыре живут из Донецка, из Луганска, других оккупированных земель. Они рассказывали, что там делалось во время захвата. Там все уничтожалось. Людей могли расстрелять только потому, что не понравился взгляд.

В 2010 году вы были избраны в Одесский городской совет от Партии Регионов. Зачем вам это было нужно?

Это было нужно наверное для того, чтобы я почувствовала, что это такое. Это было или попущение Божье, или благословение. Наверное второе, потому что во время каденции я увидела, как работает община, чем она дышит, что ей нужно.

И скажу вам откровенно, что мне удалось спасти тогда несколько объектов культуры. Потому что я возглавляла постоянную депутатскую комиссию по вопросам культуры, духовности, взаимодействия с общественными организациями.

Никому не хотелось бы это рассказывать, но были случаи, когда богатые местные князьки угрожали убийством тем деятелям культуры, которые не соглашались отдать им очень лакомые куски недвижимости.

В то же время были случаи, когда церковь защищала свои позиции. Я не знаю, был ли это негативный опыт или положительный, но церковь через участие в работе органов местного самоуправления пыталась повлиять на то, чтобы защитить свои святыни. Считаю, что такая активная, возможно, немножко необычная позиция церкви, свидетельствует о том, что мы не дети для битья.

Сейчас мы не можем идти в органы местного самоуправления, синод нам запретил, но опыт такой работы есть.

Фото: Думская

Как вы видите место своей церкви в будущем?

Война всегда обостряет религиозные вопросы. Сейчас много негатива, есть случаи острых противостояний у церковных ворот. На разных приходах есть случаи, когда буквально драки происходят. Но мы, украинцы, такие вот. Нам надо для того, чтобы что-то понять, сначала обжечься. Уверена, это все пройдет. Кроме единения нет другой альтернативы. Мы не должны жить ненавистью. Тем более, ненавистью на религиозной почве. Это большая ошибка.

Как вы перешли на украинский язык?

Я приехала из России, когда мне было уже десять лет. Украинского языка я не знала - училась в русской школе. Но я просто полюбила украинский язык, полюбила Лесю Украинку. Кстати, сначала я читала ее в русском переводе. И она меня поразила. Эта любовь привела к тому, что я начала изучать литературу. И особенно мне понравилось живое общение с носителями украинского языка.

У нас в селе, куда мы переехали на родину мамы, было много старых людей, которые рассказывали о Голодоморе. Я была поражена, мы этого совсем не знали. И эти старые люди, которые прожили очень яркую, драматическую жизнь, они были такие сильные, такие неприхотливые. Они были такие простые, но одновременно такие положительные, что я достаточно это помню и преклоняюсь перед ними.

Я помню эти разговоры конечно же, на украинском языке, и все, я в нее просто влюбилась. Нужно заинтересовать человека, чтобы он полюбил язык. Принуждение ни к чему не приведет.

Наоборот. Эта советчина, большевизм, политическая целесообразность, эти все нарративы прошлого преследуют нас. Мы демократическая европейская страна, мы свободный народ, свободное сообщество. Разве можно заставить украинца выполнить какие-то приказы под нагайкой? Да никогда. Тот, кто это поймет, тот сможет нам помочь отстроить правильное будущее.

У вас богатая библиотека. Какие украинские книги читаете?

Я читаю книги на разных языках - украинском, русском. Например, есть такой интересный историк Костомаров, друг Шевченко.

Я сейчас зациклена на исторических трудах. Мне хочется увидеть, что будет. Чем у тебя длиннее линейка памяти, тем быстрее ты находишь ответы на вопросы. Все уже было. И все так же будет повторяться.

Потому что когда воры пытались установить свои порядки, сначала они побеждали, к сожалению - так как Гитлеровская Германия. Но потом нормальные порядочные люди сплотились, поднялись и одолели эту страшную ситуацию.

Так же и теперь мы видим, что мировое сообщество не оставляет Украину. Они понимают, что они следующие. Украина - это тот рубеж, где зло остановится.

Фото: Интент

Как вы видите окончание войны в Украине?

Так как в Кувейте было. Один в один. Диктатор напал на беззащитный Кувейт и думал, что это ему сойдет с рук. Нет, все мировое сообщество объединилось, дали по рукам, защитили демократию.

Кстати, в этом году исполняется юбилей Хельсинкских соглашений. Когда все страны, в том числе советские, подписали обязательство соблюдать международные соглашения - не нарушать границы друг друга и нормы демократии. И эти Хельсинкские соглашения живы и действенны до сих пор. Диктаторы пытаются их сломать, но им не дадут, мир не даст.

Наказание для путина неотвратимо. Все преступники получают свое. Или через Гаагу, или иным образом. Потому что кровь взывает к небу. К ним придет страшное наказание.

Я когда-то была монашкой в Покровском монастыре и к нам приходили святые люди, которые пережили страшные советские репрессии. И один юродивый сказал, что россия будет размером как Владимирское княжество. Я думала, ну о чем он говорит? А сейчас я все чаще вспоминаю его слова. За каждый грех человек ответит. А эта страна, которая совершила бесчеловечное преступление, она свое получит, поверьте.

Ваша личная молитва, она о чем?

Я молюсь о победе Украины, потому что на нашей стороне правда. Мы ни на кого не нападали, жили мирно, спокойно, дивились им.

Я ездила, видела, что там делается. Диктатура принимала все более страшные, уродливые формы. Для меня любое нарушение закона, любой авторитарный режим, любое негативное отношение к нашей Конституции является моментом, который очень пугает.

Поверьте, соблазн власти настолько силен, что даже есть риск, что и Украина может стать как Россия. По отношению к человеку, к простому человеку.

Когда государство начнет диктовать в какую церковь ходить и на каком языке молиться то будет то, что происходило в советском союзе. Я через это прошла. Я родилась в верующей семье, и все свое детство и юность скрывала свои религиозные убеждения. Но ведь от этого они у меня не проходили, а усиливались.

Любое принуждение, агрессия только усиливают убеждения людей. И мы вспоминаем, как в советском союзе мы говорили тихонечко, на кухнях. Но критическая масса вот такого негатива увеличивалась. А потом вышла из кухонь уже на улицы. И советский союз распался. Россия так же распадется. То, что они делают, давая 15 лет с конфискацией только за какой-то пикет, где не было никаких слов даже о войне, они просто выходят за все рамки.

Но если Украина будет идти по пути авторитаризма и нарушения норм демократии, в том числе в отношении верующих, у которых отцы, сыновья, дочери воюют (я уже нескольких девушек отпевала), то что же это будет? Люди это воспринимают как несправедливость. Зачем? Украина мама для всех нас. Она и должна быть такой - понимающей и умной. Те, кто кровь проливал на фронте пролили ее за то, чтобы Украина никогда не была россией.

Этим материалом Интент начинает цикл видеобесед со священнослужителями юга Украины, цель которого - показать как можно более широкую и полную картину религиозной жизни. Перед игуменьей Серафимой мы уже были в гостях у отца Александра Смеречинского. Следующий наш собеседник - архиепископ Афанасий.

Ната Чернецька