К войне можно привыкнуть, - настоятель салезианского монастыря отец Марьян Куц

Салезиане - это римско-католический орден, который работает с детьми и молодежью. В Одессе они основали лицей с дошкольным отделением, начальной школой и гимназией "Нарния". В беседе настоятель монастыря о. Марьян объясняет, как война изменила их служение, как монашеская община живет под обстрелами, что переживают воспитанники лицея, почему молитва священников и минута тишины на уроках стали жизненной необходимостью. И что значит оставаться с украинской молодежью, когда страх становится обыденностью.

Как изменилось служение салезиан в Одессе с началом полномасштабной войны?

Сказать, что все кардинально изменилось, наверное, нельзя. Мы старались служить так, как служили и раньше. Служение отцов салезиан в Одессе - это, с одной стороны, приход Святого Петра на улице Гаванной, а с другой - наше присутствие здесь, на улице Вадатурского. Именно это место больше известно одесситам как школа, гимназия, а сегодня - лицей "Нарния".

Какие вызовы для монастыря и прихода стали самыми болезненными за эти годы?

Наиболее ощутимым, безусловно, стало начало полномасштабного вторжения. Мы хорошо помним первые дни и первые полгода войны: много людей уехало - я имею в виду наших прихожан. В школе же царила полная неопределенность: с февраля она фактически закрылась, и никто не знал, что будет завтра.

А наше присутствие здесь - это прежде всего школа: лицей "Нарния" и детский сад. Труднее всего было восстановиться и научиться работать по-новому. Что это означало на практике? Очень быстро обустроить укрытие, наладить коммуникацию, перейти на онлайн-обучение, дистанционную и семейную формы. К этому учителя не были готовы, но мы должны были учиться на ходу.

Первые полгода мы боролись именно с этими вызовами, чтобы уже в сентябре 2022 года возобновить учебный процесс. И, слава Богу, нам это удалось. Сегодня лицей работает, школа живет - и за это мы искренне благодарны.

Сколько сегодня монахов живет в салезианском монастыре в Одессе? Откуда они происходят и какова история общины?

История салезиан в Одессе начинается еще с 1958 года - с костела Святого Петра на Гаванной. Тогда здесь служил отец Тадеуш Хоппе, который приехал из Литвы и много лет работал сам, в очень непростые времена.

В 90-х годах, когда началось возрождение церкви, он обращался к своему ордену с просьбой о помощи. Так в Одессу начали приезжать салезиане, преимущественно из Польши. Они служили и в приходе Святого Петра, и в кафедральном соборе.

В 1997 году появилась возможность приобрести это здание - бывший детский сад завода "Краян". Город согласился на продажу при условии, что помещение не потеряет своего социального назначения. И это полностью совпадало с нашей миссией, ведь салезиане призваны работать с детьми и молодежью.

Сначала мы восстановили детский сад - буквально за один день приняли на работу 26 работников, вернули персонал, родителей и детей. Затем, по инициативе самих родителей, открыли начальную школу. Это было 20 лет назад, и в этом году мы отмечаем юбилей.

Со временем появилась гимназия, а с сентября этого года - и лицей. Сегодня это полноценное учреждение среднего образования, и именно в него мы вкладываем больше всего сил как салезианская община.

Сейчас в Одессе нас четверо священников. Один из них - отец Эдвард из Польши, настоятель прихода Святого Петра. Еще один брат служит военным капелланом и постоянно находится в части. Двое других - из Украины, в частности со Львовщины. Я сам также родом из Львова.

Может ли к вам присоединиться новый человек? Открыт ли орден к этому?

Конечно, мы не являемся закрытой структурой. Если бы мы были закрытыми, то откуда бы брались новые призвания? Люди нас видят - в школе, в приходе, в городе. Иногда у кого-то рождается мысль: "Возможно, я хотел бы жить такой жизнью".

Мы открыты к таким людям и помогаем им распознать свое призвание. Проводим реколлекции, духовные упражнения для ребят и молодых мужчин. Формирование в нашем ордене - длительный процесс, около десяти лет.

Сначала - год распознания, потом новициат, составление обетов послушания, чистоты и нищеты. Далее - философия, практика в общинах, богословие. Это долгий путь, но он дает время осознать свой выбор.

В салезианском ордене есть две дороги: монах и священник. Не каждый монах становится священником - некоторые сознательно выбирают жизнь брата, служение детям и молодежи без священнических рукоположений.

К сожалению, в Украине сегодня очень мало призваний. Сейчас только один человек проходит формацию.

А почему, как вы считаете?

Это сложный вопрос. Мир стал очень быстрым, молодежь хочет всего и сразу. А призвание - это дорога долгая, требовательная, требующая терпения и глубокого внутреннего решения.

Когда-то все было иначе: ты писал письмо, ждал несколько дней ответа, имел время подумать. Сегодня интернет объединил весь мир мгновенно - и одновременно сформировал ожидание немедленного результата. Молодому человеку сложно принять идею длительного процесса без очевидной "отдачи". Он спрашивает: "А что я с этого буду иметь? Какая польза?".

А Христос говорит: "Я посылаю вас на труд без награды". Это очень трудно принять современному человеку.

Вторая причина - кризис семьи. Я вижу, как духовность во многих семьях отходит на второй план. На первом - заработок, материальная стабильность. Часто материальные ценности преобладают над духовными. Молодые люди смотрят и спрашивают: "А что у вас есть? Где семья, где достаток, где успех?". Ценности изменились.

Даже апостолы спрашивали Иисуса: "Мы пошли за Тобой - что с этого будем иметь?". Это нормальный человеческий вопрос. Но сегодня молодому человеку очень трудно показать, что этот путь - прекрасен сам по себе. Не потому, что он что-то гарантирует, а потому, что он наполнен смыслом.

Призвания есть, но их немного. К сожалению.

ФОТО: Интент / Наталья Довбыш

Изменила ли война ваше личное понимание призвания?

Да, война изменила очень многое.

Когда началась полномасштабная война, я служил в Житомирской области, в городе Коростышев. Честно скажу: до конца я не верил, что война будет. Даже когда меня в Польше спрашивали: "Вы готовы к войне?", - я не воспринимал это серьезно. А уже через месяц все стало реальностью.

Первые недели - это был шок. Пустые магазины, бесконечные колонны машин, люди, которые убегали. Дорога Киев - Чоп проходит через наш город - и поток не останавливался. Страх был настоящий, особенно когда бои шли совсем рядом: Буча, Ирпень. Мы постоянно следили за новостями, слушали, куда движется фронт.

Люди массово возвращались к Богу. Просили о молитве. Мы проводили дополнительные богослужения, адорации. Но со временем я увидел: к войне можно привыкнуть. Это страшно осознавать, но это правда.

Меня очень поразил момент, когда на выпускном в младшей школе кто-то сказал: "Это - дети войны". Они пошли в первый класс в 2022 году. Они выросли в укрытиях. Для них это - норма.

Лично для меня война сделала служение гораздо глубже и больнее. Люди приходили с вопросом "почему?" - после потери мужа, брата, отца. Часто ты просто слушаешь и не знаешь, что сказать. И тогда в сердце молишься: "Господи, дай слово". Не ответ - слово. Потому что иногда человеку важно не объяснение, а присутствие.

Я священник уже 25 лет, но эти годы войны кардинально отличаются от всего предыдущего служения. Раньше многие вещи были схематично: обязанности, график, структура. А теперь - живая человеческая трагедия рядом каждый день.

Не было мысли уехать?

Нет. Такая мысль даже не появлялась. Когда началась война, наш провинциал разрешил всем, кто боится, выехать в Польшу. Но никто не поехал.

Я чувствовал, что нужен людям. Мы открыли Пункт несокрушимости, имели генератор, к нам приходили зарядить телефоны, выпить чаю, просто побыть вместе. Это было настоящее служение - быть рядом.

То же самое я чувствую сейчас в Одессе. Здесь закаленные люди. Родители доверяют нам своих детей во время тревог. Это огромная ответственность. Были дни, когда по несколько часов подряд дети находились в укрытии, и ты должен не просто обеспечить безопасность, но и сохранить спокойствие, создать ощущение нормальности.

Это другое служение. Но я точно знаю: мое место - здесь.

Что сегодня больше всего поддерживает вашу общину?

Молитва. Без нее ничего не работает. Мы - действующая конгрегация: у нас молитва и труд. Если забросить молитву, не будет сил служить. Люди это чувствуют. Они приходят не за советами - они приходят за присутствием Бога.

Иногда человек просто выговорится - и благодарит. А ты понимаешь: дело не в словах, а в том, что Бог был рядом в этом разговоре.

Приходят к вам на исповедь?

Да, приходят. В школе - реже, ведь мы католики, а большинство детей и родителей - православные. Они это знают и относятся с уважением. Католиков в городе немного, но в приходе исповедь является обычной практикой. В школе же все происходит иначе: дети общаются, шутят, приглядываются. Это нормально они дети.

Недавно мы посвящали первоклассников: благословили, помолились. Через несколько дней одна девочка встретила меня в коридоре и спрашивает: "Я вас знаю - вы были у нас в классе?". Я говорю: "Да". - "А вы что, в школе работаете?". Улыбаюсь: "Подрабатываю". Мы еще не привыкли, что священник может быть в школе. Мы являемся учредителями этого заведения, но никаким прозелитизмом не занимаемся.

Ната Чернецька