"Сейчас никто не цацкается - уже нет времени", - директор школы операторов БпЛА

Более трех тысяч обученных операторов дронов с весны 2022 года. Опыт, который ежедневно меняет технику ведения войны. Как сохранить жизнь и здоровье каждого бойца и как это возможно благодаря технике, рассказала Мишель Арманд - директор школы операторов дронов Free Air. Смотрите в полном варианте и читайте в сокращенном эксклюзивное интервью на Интенте об опыте на Майдане, Херсонщине, Одессе и ценности спасенной жизни.

<span class="ratio ratio-16x9"></span>

Видео: Интент

Какими дронами сейчас пользуются, кроме FPV?

Сейчас больше внимания уделяется FPV-дронам, но они не составляют основу для ведения боевых действий. Также Mavic не нужно списывать со счетов, потому что именно они делают сбросы. И их очень много разных. Также есть Autel, есть линейка DJI Matrice. Это очень большие дроны, и гексокоптеры, не только квадрокоптеры. Единственное, на чем мы не обучаем - это крылья.

Какова база для обучения операторов дрона?

Смотря из того, что именно нужно группе. Есть такие случаи, когда ребятам, девушкам это нужно еще на вчера. И они переезжают и проходят очень короткий курс. Это неделя - очень насыщенный. Сейчас все меньше нуждаются именно в таком курсе. И не может приехать один оператор, только группа людей. Как лучше всего - это шесть человек. На 2-3 человека также будет работать. Вообще нормальный курс на DJI Mavic длится две недели, на FPV - месяц, но только после того, как люди, которые будут учиться на FPV, уже пройдут курс по Mavic. Это в нашей школе такие правила, в других - не знаю.

Мы постоянно держим руку на пульсе с нашими военными. И все новое учитываем, каждая другая группа уже получает более дополненную информацию по этому поводу.

Почему не используют компьютерное обучение, или нельзя создать онлайн-курс для этого?

Ничто не заменит практические упражнения. Мы предоставляем очень много времени и информации по поводу безопасности. К сожалению, эти все знания получены своими ранениями, кровью, контузиями. То есть наши инструкторы, абсолютно все имеют реальный боевой опыт, и пострадали от этого. Он точно знает, как нужно копать лежку, как нужно лететь на РЭБ и как он чувствуется. Это нельзя объяснить просто на видео.

Нужно взять в руки пульты, понять, как птичка реагирует, как теряется управление и видеосвязь. То есть это должно быть как тачскрин, ощущаться руками, сердцем. Например, прежде чем взять пульт FPV-дрона, человек должен налетать 30 часов. Не больше, не меньше. Способ управления МАВиком и FPV совершенно разный. Если сравнивать - это как ездить на машине с коробкой автоматом, а потом сесть за ЗИЛ. Руль такой же, коробка передач тоже есть, но едет по-разному.

Мы уже разработали несколько курсов, у нас их пять. Люди могут найти себя, если они очень этого хотят. То есть человек должен понимать принцип работы, чтобы взаимодействовать между различными системами. Если раньше мы брали всех, чтобы научить как можно больше операторов, потому что мы понимали, что это спасает жизни, то сейчас совсем изменился подход к обучению.

Сейчас мы оставляем эту идею, но понимаем, что есть люди, которым это не нужно и не дано. Сейчас идет очень серьезный отбор людей. Если человек не может выполнять эту работу, он не понимает, не хочет, то люди возвращаются с выговором домой. Никто не цацкается, не уговаривает. Нет на это времени. Очень много уже потеряно жизней, чтобы играть с тем, кто не хочет этого делать.

Новейшие технологии позволяют спасти жизнь, это очень большой шаг для того, чтобы люди поняли, насколько жизнь каждого человека неоценима.

Стало ли легче работать, покупать, когда в Украине начало расти производство дронов?

Мы неприбыльная организация. С первого дня мы существуем благодаря исключительно нашим средствам. Мы бы хотели привлечь какую-то помощь, бывает очень трудно реально, когда приезжают ребята-девушки учиться. Погодные условия, еще что-то, дрон падает, выходит из строя. И ты понимаешь, что тебе просто нечем научить. Ты не можешь побежать к волонтерам попросить, потому что они сами зашиваются, и им нужно ребятам передавать те же самые дроны.

Фото: FreeAir UA/facebook

Бывает, что друзья помогают, мы не остаемся без помощи, но бывает трудно. Все, что мы имеем - благодаря волонтерам, или нам самим. Наши инструкторы сами покупают все, что нужно, еще и ребятам помогают. Бывают группы, которые приезжают голые и босые. У них времени нет просто поехать и выбрать себе вещи. Такое тоже бывает. И мы собираемся, сбрасываемся деньгами, едем и покупаем.

Нужно ли для обучения иметь РЭБы?

У нас где-то с августа появились друзья нашей школы, это производитель РЭБов. Я была поражена, потому что купить РЭБ - это не так просто. Он не дешевый, скажем так. Покупать его, чтобы он стоял у меня на балконе - мне тоже не нужен. Но ребятам учиться нужно. У нас есть портативный маленький, но он не дает того понимания, как работает настоящий большой РЭБ, когда ты находишься где-то там.

Мы ездили к нашим выпускникам в Херсон, которые там стояли на с РЭБами, чтобы протестировать, как это все вообще работает. И в то время у меня еще не было такого опыта, а у наших курсантов уже был. И мне прежде всего было очень приятно смотреть, как они между собой взаимодействуют, сотрудничают, понимают, что это крутая вещь.

Обычно, когда ты военных спрашиваешь, есть ли у вас какая-то защита радиоэлектронной борьбы, то отвечают, что волонтеры привезли какую-то зеленую. Они не понимают, как это работает. И сейчас мы с этим производителем планируем бесплатный курс. Он действительно будет на видео, потому что эти знания общие. Они нужны абсолютно каждому человеку.

Мы очень высокую планку ставим по поводу здоровья наших военных. РЭБ - это опасная штука и работать с ней нужно с умом, потому что один из наших друзей седой вообще. Ровно с того момента, как начал работать с РЭБами. Однако это очень серьезная помощь будет нашим военным.

Расскажите о поездке в Херсон, каким вы увидели его после деоккупации?

До вторжения я проезжала Херсон, не заезжала в сам город, но в этот раз именно с производителями РЭБов мы там были. Первое впечатление о городе, что он разбит. Там вообще ни одного клочка живого нет, все разбито, посечено, изуродовано. За двое суток до того, как мы уехали, я начала читать новости Херсона и была в шоке, если честно.

Город постоянно обстреливается. Я бы это назвала полигон для отработки работы дронов. На людей, на всех. Мы ездили гражданскими, прямого сопровождения военных не было. И меньше 100 километров в час по городу мы не переезжали, потому что ты не можешь быть уверенным, что на тебя что-то не сбросят. Ты же не видишь, ты просто едешь. Невозможно постоянно включать РЭБ, потому что он имеет две стороны. С одной стороны он тебя защищает, с другой стороны - россияне тебя видят. Было страшно, реально страшно.

Город очень душевный. Классные люди там живут, работают магазины, кафе. То есть он не мертвый. Но то, как они его уничтожили, меня это поразило. И даже не в сам момент оккупации, а уже после этого. Мы были там возле парка. Как нам сказали, парк заминирован - полностью. Мы на свой страх и риск все равно пошли. Очень красивый парк - его любили. Он оставил крохи этой любви - какие-то рисунки на стенах, очень интересные деревья. Есть заброшенная кафешка, раньше она была довольно популярна и там пострижена трава, то есть владельцы или люди, которые там работали, они до сих пор туда приходят и стригут траву.

Я нашла в вашем блоге рассказ о поездке на Майдан, вы тогда работали журналисткой. Сейчас оглядываясь на этот период, каким вы видите события Майдана и их влияние на нас дальше?

Они вообще в то время были для меня чем-то очень странным. Я не совсем поняла, что происходит. Не могу сказать, что была аполитична, просто в то время переживала какие-то свои взлеты и падения в жизни, и журналистика стала как отдушина. Когда мне впервые предложили приехать на Майдан, это было именно тогда, когда сбросили Ленина. И я это все видела. Очень много людей. Мне было непривычно видеть столько правоохранителей, вообще, агрессивных людей, до этого только в кино. Я никогда не сталкивалась с этим. И мне было так страшно, не совсем понятно, почему люди сидят, не ходят домой с Майдана.

Сначала я просто брала информацию из других источников, а потом организовали для одесских журналистов поездку на Майдан. И мы выезжали в ночь, когда начались первые расстрелы. И это было довольно страшно, но мы приехали, у нас была очень большая компания. Этим отличаются вообще одесские журналисты. Они все вообще в каждом месте разные. Но в Одессе как-то не конкурируют. Они друг за друга. И у меня уже на тот момент немного опыта было, но не такого. И когда мы там оказались, я увидела, насколько взаимопомощь работает, насколько люди сами на Майдане по-доброму, с душой друг к другу относятся. Сколько раз меня останавливали из-за того, что думали, что я ребенок, говорили: "Да иди чаю попей, да на что оно тебе надо? Взрослые ребята разберутся". И меня это так поразило по-доброму. Я все равно туда попала, записала несколько очень для меня мощных интервью. И была рада, когда через какое-то время увидела людей, с которыми я разговаривала, живыми, здоровыми. Это было очень круто.

Насмотрелась кино, очень хотела какую-то сенсационную новость сделать еще что-то. В результате я получила по шее резиновой пулей. Хорошо, что у меня было очень много шарфов и капюшон, и она не выбила шею. Но так как-то меня заклинило после этого. Наелась того снега, потому что упала. Я до сих пор помню его вкус. Как меня там пытались прикрыть, вытащить, за тот самый капюшон просто схватили, потянули оттуда.

Очень много эмоций, мне очень было грустно за наших людей, что нам именно своей кровью нужно бороться за свободу и права. И мне до сих пор очень больно об этом вспоминать, сколько людей погибло и пострадало. Этого не должно было быть.

Работа в военной сфере меняет взгляды на саму войну и жизнь вокруг?

Она очень закаляет. Ты начинаешь глубже смотреть на вещи, потому что за каждой маленькой победой стоит большая работа и очень много жизней. Ценность жизни изменилась. С одной стороны, если раньше я считала, что там за поребриком тоже люди, сейчас я так не считаю. В принципе, мне все равно, что с ними будет. Но каждая смерть, ранение, контузия наших людей, для меня как-то, знаете, как нерв оголился больнее всего. Никогда этого не прощу.

Что и этой работе дает вам ощущение радости и гордости?

Прежде всего очень горжусь достижениями наших курсантов. Многие из них получили награды от президента Украины, и это очень ценно. Самое важное то, что мы делаем большую ставку на безопасность именно наших пилотов, чтобы они имели возможность сохранить и спасти не только свою жизнь, но и окружающих, гражданских.

Фото: FreeAir UA/facebook

Пожалуй, для меня самое ценное, когда звонят ребята с какого-то очень горячего направления и говорят: "Помните вы нас уговаривали, заставляли копать лежки? Это спасло нам жизнь. Помните вы, говорили, идете в посадку, поднимай дрон, посмотри, что там дальше, есть ли там засада. Мы увидели и обошли другим путем".

И все живы, здоровы. И это самое дорогое, что мы получаем. Видео, как они работают, это круто, но понимание того, что они живы - гораздо лучше.

Марія Литянська