НеОстров Крым. Часть четвертая. «Присягу дважды не дают»

Феодосиец Сулейман Кадыров - о ситуации в Крыму, преследованиях, измене и стратегии деоккупации

ИзбирКом продолжает знакомить читателей с ситуацией в оккупированном Крыму. Первые части цикла публикаций вышли в декабре и начале января.

Очередная публикация - интервью с правозащитником Сулейманом Кадыровым, которого преследуют по подозрению в "экстремизме".

К Сулейману Кадырову я приехала пообщаться в Феодосию, ведь побывать в Крыму и не увидеть одного из главных «экстремистов» полуострова было просто нельзя. В его комнате – флаг Украины и крымскотатарский стяг.

- Ага, ко мне, когда с обыском пришли, аж перекосились, мол, с вами все ясно. Конечно, ясно, - улыбается он.

«Дело» за комментарий

Мой собеседник – довольно известная фигура в городе: до марта 2014 года он работал на различных должностях в управлении МВД, возглавлял в том числе и криминальную милицию города. После оккупации уволился и стал заниматься правозащитной деятельностью. С обысками к нему приходили уже дважды, в последний раз – 5 октября 2016 года.

- Взяли мой ноутбук, очень долго там копались. Всего они провели в моем доме около трех часов. Искали что-то, что доказывает мою причастность к экстремизму. В итоге открыли дело – по статье 280.1 Уголовного кодекса Российской Федерации «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации». Статье, которую специально придумали в 2014 году. Оказалось, что меня подозревают в том, что я якобы написал комментарий под роликом на Yotube: «Я, Сулейман Кадыров, считаю, что Крым – это Украина». Вы видели когда-нибудь, чтобы нормальный человек в интернете такие комментарии писал? В такой формулировке? Уверен, они это сделали сами, пока копались в моем ноутбуке. Не говоря уже о том, что во время обысков были допущены вопиющие нарушения даже российского законодательства. Он на него тоже плюют. Теперь вот регулярно «приглашают» на допросы, но я показаний не даю. Пусть стараются, отрабатывают свои показатели. Скорее всего, дадут условное или досрочно-условное, но в любом случае мы все, правозащитники-активисты, уже у них «на крючке».

О психушке, предателях и допросах

- Ко всему готов. Вот, например, Ильми-ага прошел через психиатрическую экспертизу. Я к этому тоже готов. Вернулись в советское время – психушки, тюрьмы, слежки…, - вспоминает о деле активиста Меджлиса Ильми Умерова, который сейчас находится под подпиской о невыезде и прошел психиатрическую экспертизу. Кроме того, И. Умеров внесен в так называемый «список экстремистов» Российской Федерации.

- Я с самого начала их на место поставил как офицер офицеров, они ее уважают. Я одного бывшего СБУшника выгнал со двора при первом обыске. Мы же в Феодосии служили, я был в МВД, он в СБУ, проводили иногда совместные операции. Я сказал ясно, что продажные у меня обыск проводить не будут. Российский ФСБшник говорит: «Сулейман Серверович, ну давайте договоримся». Я сказал, что не пущу. И не пустил. И на допросе тоже один раз СБУшник был. Я так и спросил у него, мол, каково это – две присяги давать? Он аж покраснел от злости. Смешно, они ко мне с автоматчиками приходят. Пытаются испугать. Что меня пугать? Меня стволом не напугать, я всю жизнь в милиции прослужил, уголовников ловил.

- Сейчас затишье пошло, они себе показатели сделали по Крыму. У них план есть поквартальный. Допустим, пять «экстремистов» задержать, трех «террористов» и так далее. В следующем квартале – февраль-март – будут новые задержания. Легче всего кого найти? Правильно, верующих из Хизб-ут-Тахрира – самая легкая мишень. Чего они будут долго экстремистов искать? Или придумают что-то, или подкинут. Могут избить, могут подставить, наркотики подкинуть. Они выявляют активных, уважаемых людей в первую очередь. Репрессии не закончатся, они будут продолжаться. Самое страшное еще впереди. Когда загнанный волк оказывается в углу, он рвет и мечет. Но активную работу нужно делать, только это послужит продолжению санкций по отношению к России. Если замалчивать вопрос Крыма на международном уровне, то все, ничего не будет. Они как раз хотят, чтобы все забыли и замолчали. Надо бороться, подчеркиваю – ненасильственным путем. Я всегда говорю: «Я и в клетке молчать не буду», поэтому интервью всегда спокойно даю.

О «ватниках», коллаборационизме и автономии

- По долгу своей правозащитной работы я практически каждый день встречаюсь с людьми в общественных местах – рынки, магазины, набережная. Меня в городе хорошо знают. Эйфория закончилась. Во-первых, те, кого мы называем «ватниками», уже поняли, что они все запороли. Но у них есть животный страх: «А что будет с нами, когда вернется Украина?». Они уже насытились российской действительностью в Крыму. Они уже хотят обратно. Логика у них в основном потребительская, конечно. Даже военные пенсионеры, которые раньше молились на Россию, рассказывают, как им плохо стало жить, уж лучше бы в Украине. На набережной в Феодосии сидят и говорят, мол, одно удовольствие осталось – морем дышать. Но они боятся, что их выгонят из Крыма «правосеки». Тут же страшилками все время «кормят». Поэтому мы, правозащитники, говорим, что нужно уже сегодня принимать закон о коллаборационизме. Чтоб те, кто боится, что с ними что-то будет, когда Украина вернется, чтобы те, кто не сотрудничал непосредственно с российскими властями, понимали, что они не понесут наказания. Надо четко разграничить, кто понесет наказание – депутаты, судьи, прокуроры, высший руководящий состав силовых структур и так далее. Продумать и прописать, чтоб было понятно. Тогда «ватники» еще больше захотят вернуться. Я интересовался прибалтийскими странами и ситуацией там. Думаю, надо делать так, как у них – с институтом негражданства. Не считаю, что это нарушение прав человека. Всех, кто до 2014 года жил здесь, должны получить право выбора гражданства. А те, кто приехал сюда жить потом, их это право не должно касаться. Мы никого этим не обидим. И вот эти «ватники» уже будут голосовать в пользу Украины. В Крым завезли до 200 тысяч человек уже, вместе с военными. Если они останутся, мы ни одно голосование не выиграем. Поэтому только такой путь нужен. Надо над этим работать с юристами-международниками и продумывать стратегию уже сейчас.

- Мне очень обидно как крымчанину. Ничего плохого бы не произошло, наоборот только, если бы наши депутаты приняли статус Крыма как крымскотатарской национальной автономии. Если бы они это сделали, еще больше активизировалась бы ненасильственная борьба – причем не только татары бы включились, но и украинцы, и русские, - все национальности. И нам бы легче жилось. Но это надо делать уже сейчас, а не ждать. Выбрать оптимальную модель – и сделать.

Об украинских военных

- Я служил в горячих точках по охране общественного порядка, служил в армии, кадровый милиционер. Есть такое понятие – устав часового на посту. Вот ты стоишь на посту, охраняешь склад, например. Вдруг на тебя нападение – разве ты должен спрашивать у командира разрешения стрелять? Нет, в уставе написано четко: первый выстрел в воздух и следующий – на поражение. Больше ничего там нет. С нашими феодосийскими морпехами – то же самое было. Осуществлено нападение на вашу часть, и вы нарушили устав патрульно-постовой службы. Я понимаю, ты не можешь за территорию части выйти, но тут на часть нападение. В три часа утра у нас нападение на часть было, только «зеленые человечки» стреляли. Наши молчали. Как так? Я понимаю, что они вышли из Крыма, многие в АТО участвовали. Но этой ситуации я не понимаю. Это все на наших глазах происходило. Когда на тебя напали – стреляй, будь героем на всю жизнь. Ты присягу принимал.

- А когда нашу Верховную Раду захватили? Под Симферополем, в Перевальном, целый украинский полк стоял. Они говорили потом, если б им дали команду выехать за территорию, они бы отбили Раду сразу же и все бы закончилось еще тогда. Но предали их. И всё.

О свободе

- Украинский народ очень свободолюбив. Да, многого не хватает сейчас в стране, но украинцы не боятся никогда высказываться. Вы попробуйте сейчас в Крыму что-то сказать, власть покритиковать, например, как мы привыкли в транспорте, допустим, обсуждать. Ага, не получится. Я помню, раньше приходишь в исполком, заходишь к мэру или заму, например, и выясняешь вопросы. Причем при любых мэрах. А теперь зайди в исполком – тебя сто раз проверят, спросят, да еще и не пустят в итоге. И люди это уже видят. Они к такому не привыкли. Да, были раньше выборы, кто-то был за Януковича, кто-то за Тимошенко, например. Идешь по улице, спрашиваешь соседа или знакомого: «Ты за кого?». Он отвечает: «За того-то». Ну, говоришь, ему, мол, нашел за кого голосовать, за козла этого. И все посмеялись. А сейчас? И представить такой диалог нельзя. Самое хорошее в Украине – это свобода, а мы сейчас в гетто живем, настоящем гетто.

Мы прощаемся с Сулейманом Серверовичем на улице возле его дома.

- Я так хочу на материк. Хочу в Одессу. Вы там передайте ей привет. Мне сейчас нельзя. Не выпустят. А так хочу...

Анна Дилярова