"Когда вышел закон Кивалова-Колисниченко, я рыдала", - Наталья Михайленко

Мы мало говорим о Майдане, однако его влияние кардинально изменило историю страны. То, что происходило, как в Киеве, так и в Одессе говорит о смелости и борьбе за свое будущее. Мы поговорили с Натальей Михайленко, которая сейчас фотографирует акции в честь пленных и без вести пропавших, директором Одесского областного центра патриотического воспитания о собственной истории приобщения к протестам, семейном контексте и Одессе. Смотрите на Интере полную версию и читайте в сокращенном варианте интервью об адекватном патриотизме, событиях Оранжевой революции и Революции Достоинства в Одессе и Киеве.

Разговоры о патриотизме часто уходят в крайности, условно, если ты патриот, то это про шаровары, Шевченко и вышиванку. Что для вас признаки адекватного современного патриотизма, из чего он состоит?

Ответов очень много, но расскажу свое мнение. В 2007 году впервые вошла в патриотическое движение. Познакомилась с уникальным человеком, который сейчас воюет с псевдо Пиратом. Он мне сказал: "Наталья, ты знаешь, кто такой националист? Это патриот, который не лежит на диване, а что-то делает. Это человек действия". Я это очень запомнила.

Была участницей Оранжевой революции, тогда еще училась на историческом факультете, то есть активной патриоткой Украины. Не знаю, в какой момент это началось. Возможно, когда я ездила к бабушке в Россию. У меня есть, к сожалению, родственники-россияне. Мы были с сестрой, мне 13 лет, ей - 12, мы не восприняли. Это было, знаете, как на подкорке.

Для меня патриотизм - это любовь к земле, ко всему, что есть в Украине. Всегда разделяю власть и Украину. Очень сильно огорчает и умиляет, когда люди начинают спрашивать: "Что Украина мне дала?", - если человек не понимает, то не любит. Я счастливый человек, потому что в свое время имела возможность путешествовать. Ездила на Запад Украины, сейчас очень жалею, что не открыла для себя больше Востока. Была только один раз в Харькове, не была, к сожалению, в Донецке и Луганске. Слышала прекрасные истории о Луганске и лесах, не могла поверить, что там такое есть.

Это не пустые слова, это действия. Когда-то Ющенко говорил, что не словом, а делом, а я говорю, что надо и словом, и делом.

Какой была ваша мотивация участвовать в гражданских акциях?

Помню Оранжевую Революцию и кто такой Янукович. Был момент, когда Ющенко убрал Юлю, а Янукович стал премьер-министром. Я просто в ужасе была. Даже за Юлю пришлось голосовать, которую никогда до конца не понимала. Ющенко - уникальный человек, есть к нему какие-то претензии, но чувствовала, что это наш человек. К Юлии не могла полностью образ составить, но голосовала потому, что для меня приход бело-синих проигрыш был.

Когда Янукович пришел к власти, понимала, что что-то плохое случится. Уже не могла быть равнодушной. Когда вышел закон Кивалова-Колисниченко против украинского языка, очень рыдала. Для меня это, как для историка, был это был ужасный момент. Такое впечатление, как времена возвращаются, как возвращается Валуевский циркуляр.

Фото: Интент/Наталья Довбыш

Тогда работала в Центре украинской культуры. Директор после этого меня очень сильно не любила. Написала заявление за свой счет и пришла на акцию от Свободы - партию, которую не очень поддерживала, у меня с ними очень специфические отношения. До сих пор не знаю, были ли они по-настоящему проукраинские. Хотя многие сейчас из моих друзей в Свободе и даже воюют, но сейчас к руководству у меня очень много вопросов. Не в этом дело. Они были единственные, кто в тот день проводили акцию по поддержке украинского языка. И я пошла к зданию областной администрации, впервые увидела Виталия Устименко. Еще и подумала, вау, какой парень, вот бы он к нам пришел. Там была Виктория Сибир - владелица балкона на Дерибасовской где написано "Слава Украине" - прекрасный человек, журналистка, были еще замечательные люди.

Мы с Юрием Мыслиным говорили о том, что лучший метод - насильственный. Когда закончилась акция, оставалось много времени, домой идти не хотела. Предложила сесть на лестницу, сделать пикет. Вика меня поддержала, я за это ей очень благодарна.

Людей было немного, но в администрации испугались, закрыли дверь. Тогда дала интервью Пятому каналу, сказала что власть исчезнет. На всю страну прославилась. Очень благодарна Сергею Гуцалюку, на нас хотели натравить титушек. Он подошел и говорит: "Девушки, если я сейчас уйду и вы остаетесь сами здесь, то вот там, видите, машина стоит, они ждут. Они вас побьют. Идите, а завтра приходите в шесть".

Больше месяца ходили. Понимаю, что ничего особо не сделали, стояли с плакатами, постоянно что-то придумывали, но ценный опыт.

Потом был еще один переломный момент - Майдан, какими были ваши действия тогда?

Революция Достоинства. Первый день. Мустафа Найем тогда написал этот пост. Я сразу знала, что надо идти на одесский майдан, но меня пригласили в Киев. Был форум защиты украинского языка.

В тот вечер, когда наши одесситы собрались на Биржевой (в то время Думской, - ред.) площади, я была в поезде. Когда я приехала, то вышла на Майдан с Кариной Дорошенко. Нас было сначала очень мало. Но я видела Ройтбурда и Кличко. Мы стояли с зонтиком, падал дождик, туман.

Потом я вернулась в Одессу. Это было воскресенье. И как раз в то воскресенье, в ночь на понедельник, Алексея Черного и Виталия Устименко избили потому, что Алексей поставил палатки уже возле Дюка. Уже запрещали собираться. Всегда буду благодарить Александра Остапенко, который сказал, что это территория, где я принимаю своих граждан как депутат.

Новый год на Майдане. У меня есть уникальная фотография, как мы пошли в правительственный квартал. Такие смешные и наивные шли из автобуса, нет людей, туман. И стоит ограждение и беркутовцы. А поняла, что хочу фотографию. Наташа Железогло нас фотографировала. Вышел очень здоровый беркутовец и сказал идти отсюда. Я говорю: "А чего это вы мне запрещаете? Просто хочу сфотографироваться, криминального я ничего не делаю, это 21 век. Если будет желание, то и станцую".

Фото: Наталья Железогло

К тому времени уже была пропасть между народом и милицией. Я просто стала сфотографироваться, они начинали стучать своими палками в щиты. Страшный звук. Мы ушли. Выглядело будто мы убегаем, но на самом деле просто шли, потому что уже сделали свое. Я в тот момент поняла, что они будут стрелять. Негатив, который там был в воздухе, очень сильно почувствовала.

Фото: Наталья Железогло

Мы были на сцене Майдана. Ночью, с 1 на 2 января, был прямой эфир. Я готовила борщ в одесской палатке. Старалась не есть на Майдане, было неудобно, потому что я там не ночевала. Было где остаться, были деньги. Кто там постоянно, то окей, а я приехала помочь. Это также были классные ощущения.

Мы понимали, что начнется. 16 января вышел закон драконовский, как его там называли. Помню как шла и считала сколько могу отсидеть. С этого момента у меня всегда паспорт с собой, потому что никто никогда не знает, что с тобой может случиться.

Далее один из самых ужасных дней. 22 января 2014 года, утро, новость об убийстве Сергея Нигояна, потом о Михаиле Жизневском. Просто в клочьях была, но пошла на работу. Тогда работала в музее степной Украины и уже несколько лет поспела делать День Соборности, надо было осуществить мероприятие. На Потемкинской лестнице мы купили сине-желтые палочки, которые светились, хотели цепь сделать.

Тогда меня поразили одесситы, которые сказали, что обязательно придут на акцию. Снег выпал, расчистили солью лестницу. Встали, все сами почти делали, никогда не забуду. В тот день поверила, что мы победим. То есть, знаете сначала понимание, что убивают людей просто за идею, как когда-то Максима Чайку, а потом посмотрела на одесситов.

Это был какой-то шок. Возле Дюка всегда холодно зимой - мороз, снег, ветер. А они стоят, я им говорю, что все, мы вас благодарим, мероприятие уже закончилось. Они не расходятся. Они еще стояли минут 15-20, просто кричали: "Киев, мы с тобой". Тогда и подумала, что они просто так не сдадутся. С того момента, кстати, Майдан стал другим, радикально изменился.

Потом мы блокировали Беркут. Это сестры ученик из училища позвонил ей и мы поехали на Разумовского. Это было 18 февраля, было страшно. Опять стена между нами и беркутовцами. Один из них молодой парень мне сказал, что пришла за деньги. Ответила, что не за деньги и добавила: "Вы убийцы".

Меня тогда радикалкой назвали. Я начала кричать: "Убийцы! Убийцы!", - ну а кто? Они потенциальные убийцы, зачем их отправляли в Киев? Убивать людей. И почему родственники Игоря попросили, чтобы мы пришли? Он не хотел этого делать. Очень хорошо, что были люди, которые, как говорится, такими путями действовали. Не хотели нарушать приказ, но в то же время сказали: "Нет, не поедем". Мы их задержали, я горжусь нашим одесситам, но наши ребят избили тогда.

19 февраля меня там не было, я на работе открывала выставку. В тот день избили майдановцев возле обладминистрации. К сожалению, до сих пор не наказаны те, кто это делал. Идут судебные процессы. Мне очень больно, что у нас такая прогнившая судебная система. И не только это, не наказаны убийцы майдановцев. Мне очень жаль, что столько уже времени прошло, а это недоделано. Это, конечно, меня очень сильно умиляет. Я раньше себя корила за то, что не поехала 18-19 февраля в Киев.

Фото: Интент/Наталья Довбыш

Потом пришло понимание, что все правильно. Почему? Это моя немножко боль. Мои сестры и собратья по Майдану, не все рассказывают о тех событиях, а мы должны это делать. Мы были свидетелями, теми винтиками, которые это все делали.

Когда начала работать в 2016 году в Центре патриотического воспитания, в какой-то момент поняла, что нужен цикл мероприятий ко дню Революции Достоинства. Начала рассказывать по школам и разным заведениям. Было трудновато сначала, а сейчас это уже стало традицией.

Если бы тогда поехала на Майдан, может была бы в списке Небесной сотни. Говорю серьезно, не знаю, как бы складывалась судьба. Получается, что я рассказываю свою историю. Просто говорю, как было, а люди или понимают, или нет понимают.

Марія Литянська