Эффект мотылька или Нужно ли пенять на зеркало?

«Самба белого мотылька у открытого огонька»  

Мотыльки – милые создания, у которых нет исторической памяти. 

Они не помнят, что было вчера или год назад, не задумываются над тем, что будет завтра. Они просто живут инстинктами. Точно также живут рыбы, птицы, звери. Инстинкты их не подводят, и историческая память им ни к чему. Другое дело люди. Мы обычно помним, что было вчера, знаем, кто наши родители, дедушки и бабушки, можем прочитать, что было 50, 100 или 1000 лет назад. Но это вовсе не означает, что мы делаем из этого выводы и чему-то учимся на исторических ошибках. Люди, к сожалению, ничему на ошибках человечества не учатся и, практически, не меняются, о чем красиво сказано у Михаила Афанасьевича Булгакова в «Мастере и Маргарите». Если бы у людей действительно была историческая память, то давным-давно прекратились бы повторяющиеся из века в век войны и распри, как между народами, так и внутри народов. Но и по сей день люди охотно готовы выяснять одни и те же вопросы: какой язык или диалект правильный, какая национальность титульная и какая церковь святее.

С античных времен не утратил актуальности вопрос о том, какие памятники нужно сносить и как должен выглядеть пантеон очередных богов. Было бы понятно, если бы этими вопросами озадачивались только люди малограмотные и невежественные. Но этим с успехом занимаются писатели и журналисты, художники и артисты, кандидаты и доктора наук. Мотыльки не понимают, что такое дерево, потому, что оно не укладывается в их однодневное мышление. Мы точно также не понимаем, что такое Вселенная и просто планета Земля, ведь в нашем линейном и конечном мышлении для этого не находится места. Не понимая, для чего мы все оказались здесь, люди успешно изуродовали и замусорили принявшую их планету, а теперь наивно пытаются найти новый уголок космоса для того, чтобы продолжить ходить по тому же кругу. 

Совершенствуясь технически и информационно, люди из века в век решают одни и те же задачи материального бытия и с тем же успехом, как мотыльки, практически не задумываясь о том, почему именно так все происходит. 900 лет назад Омар Хайям написал:

«Если есть у тебя для житья закуток.

В наше подлое время и хлеба кусок, 

Если ты никому ни слуга, ни хозяин,

Счастлив ты и воистину духом высок».

Принципиально для человека по сей день ничего не изменилось. Но в рамках человеческой цивилизации возникли и существуют структуры более долговечные, чем человеческая жизнь. Это и Церкви, и различные тайные организации масонского типа, и просто государственные структуры, такие как разведка. Неудивительно, что в этих структурах накапливаются сведения о типичном поведении людей, не меняющемся из века в век, и на основе этих сведений строятся планы текущие и продолжительностью более одной человеческой жизни. В наш информационный век, в нашем информационном обществе остается лишь удивляться, сколь легко люди до сих пор возбуждаются на вопросы языка, на вопросы переименования городов и улиц, переписывания истории и перемены символики. Многие занимаются этим с упоением, радуются подобным «успехам» и с неподдельным негодованием отворачиваются от тех, кто не разделяет их радости. Никто из них не дает себе труд лишний раз вспомнить, что в истории это уже было многократно, и не желает задуматься, есть ли в этом смысл. Задуматься над тем, что раз это постоянно повторяется, причем в разных странах, у разных народов и на разных этапах развития цивилизации, то мы как двоечники-второгодники не в состоянии решить предлагаемую нам вполне посильную задачу.        

Есть, правда, места, где политическая целесообразность действий, подобных переименованию, сведена до минимума. Так, в Париже на любой центральной улице или площади вы на одной табличке увидите ее нынешнее и предыдущие названия, если таковые были. Заодно, если речь идет о человеке, будут указаны годы его жизни и род занятий. Как ни странно, аналогично, кстати, поступили и в Москве, где можно на табличках прочитать, что, например, ул. Охотный Ряд была ранее частью проспекта Маркса, а до того опять таки была Охотным Рядом, поскольку там в течение нескольких веков торговали охотничьей добычей. 

Такой нехитрый прием дает возможность хоть частично сохранить историческую память. Мотыльки же вместо сохранения памяти, снеся что-нибудь или переименовав, захватив храм, продав часть школы, университета или огромный завод, радостно шевелят усиками, потирают лапки, хлопают крылышками и смотрят, что бы еще сегодня сделать еще столь же полезное и перспективное, чтобы поскорее забыть прошлое и не думать о будущем. Впрочем, у настоящих мотыльков есть чему поучиться. Они без всяких подсказок знают, каким устроить свою жизнь. Они для этого не создают партии, не избирают парламент и президента, не назначают прокуроров и судей, не делятся на однополых и разнополых, на ортодоксальных и реформаторов. Нет такого деления и у других представителей окружающей нас природы, проявляющих блестящие способности к самоорганизации, которые большинством людей давно и безнадежно утеряны. Люди же хотят пастуха или вождя, который бы за них принимал стратегические, да и повседневные решения, чтобы самим ни за что не отвечать.        

И такие пастухи или вожди не заставляют себя долго ждать. Они создают вокруг себя структуры из адептов, а те, в свою очередь, пополняются из адептов этих адептов. И очень скоро оказывается, что люди идут в эти структуры не только и не столько по вере и убеждению, сколько для приобретения власти и материальных благ. А сами структуры быстро становятся зеркальным отражением современного им общества. 

В результате, три мировые религии – иудаизм, христианство и ислам, говоря, что Бог един, никак не могут прийти к общему знаменателю. А ведь внутри каждой из этих религий есть свои непримиримые течения, у которых тоже есть убежденные последователи. И если не могут объединиться или просто примириться люди искренне верующие, считающие, что мы все сотворены по образу и подобию, то, чтоуже говорить об остальных.        

Человек, конечно, может разделить мотыльков на белых и красных, на дневных и ночных, на американских и европейских. Но, как бы человек их не делил, им до этого нет ни малейшего дела, ведь они все как были, так и остаются мотыльками. А люди-мотыльки, не имеющие исторической памяти и не задумывающиеся, зачем живут, постоянно делятся на всевозможные группы.  Для таких людей сегодняшняя близость взглядов на придуманную ими же проблему гораздо важнее таких долговечных понятий и качеств, как дружба и доверие, как честность и порядочность других людей, хотя сами перед собой они могут быть честны. Просто привыкая с детства к окружающей их лжи, эти люди настолько с ней срастаются, что не могут без нее обойтись, считая ее неотъемлемой частью своего существования. Поэтому очередная ложь созвучных им закулисных манипуляторов для них звучит как незыблемая истина, ради которой они готовы растоптать дружбу и перегрызть другим горло во имя мифической справедливости, забывая, что ненависть – это месть человека за собственную ущербность.  Люди-мотыльки охотно воют с ветряными мельницами и с упоением бьют зеркала. Но, если вас не устраивает изображение в зеркале, то само зеркало меньше всего виновато в этом.  

Михаил Борисов