Война и поэзия: интервью с Андреем Хаецким: интервью с Андреем Хаецким

Украина быстро меняется, старое отмирает, зарождается новое, в том числе украинская литература. Одесса также создала новые имена. С поэтом Андреем Хаецким мы поговорили о павших военных и смыслах нашего города. Смотрите в полном варианте и читайте в сокращенном эксклюзивное интервью на Интенте о фестивалях, росте во времена Независимости, Одесской области и толоке.

Смотрите полное интервью на нашем youtube-канале или читайте сокращенную версию на сайте.

<span class="ratio ratio-16x9">
Видео: Интент</span>

Вы недавно были на панельной дискуссии под названием "Современная одесская поэзия". Есть ли она и как ее можно охарактеризовать?

Главное, что в Украине существует современная украинская поэзия потому, что поэзия как раз призвана реагировать тоньше и быстрее отзываться, чем проза. Что касается одесской поэзии, то, на мой взгляд, есть большие достижения в том, что она становится украинской в масштабах страны. Одесских поэтов видят, слышат, читают за пределами Одессы, это очень хорошо. На сегодня одесская поэзия внутренняя и до сих пор молодая. Сейчас есть чудесные молодые поэты и поэтессы, которые делают прекрасные вещи, и в которых может быть вообще украинское будущее в литературе. Поэтому сказать, какой она есть мне трудно. Она есть, этого достаточно.

Круг именно одесских писателей и поэтов стал шире? Мы видим новые мероприятия, презентации или это просто изменение ориентиров общества на это творчество?

Поэзия сама по себе стала тяжелее, более болезненной, потому что стихи остро реагируют на происходящее. Люди таким образом выражают свои переживания. В этом году был второй фестиваль Meridian Odesa. И это тоже хорошо для Одессы, потому что мало кто это делает. Виделка Fest в Черноморске в этом году тоже была и поэтическая, и прозаическая. Это новые, свежие фестивали. Сколько лет назад проводился Одесский международный литературный фестиваль? Это был фестиваль от Берлинского литературного фестиваля. Основные организаторы из Германии. И они последние два фестиваля проводили за пределами Украины. Для меня странно, зачем его продолжать называть одесским, не приглашая одесских авторов туда. Оно ничего не дает одесской литературе и Украине, то есть он вроде как для галочки проводился.

Я сегодня надел футболку с цитатой Макса Кривцова не просто так, а потому, что мы должны нести память. Она ежедневно тяжелее, больше, но эта память будет состоять в основном не так из чего-то материального, как из имен. Макс Кривцов - военнослужащий, поэт, который погиб 7 января. Мы были лично знакомы, но мало общались, но поэзия Максима много лет была очень близка мне. Я сразу получил предзаказ его книги, которая вышла. Я радовался, что она появилась. Очень страшно, что такая книга стала настолько чистой из-за того, что автор погиб. И собственно, его цитата о том, что война - это имена, наверное, одна из самых больших правд нашего времени.

Как-то вы написали, что Морвокзал был для вас особенным местом. Я не впервые слышу именно об этой локации в городе, хотя и сейчас она недоступна. Что вам дает Одесса сейчас и чем вдохновляет?

Одесса для меня вдохновляющая абсолютно вся. Этот город дает мне пространство, без которого мне очень трудно бывает в других городах. Там, где нет открытого горизонта, мне тесно. Потому что именно вот этот вид линии, ниточки горизонта и может меня выслушать, поддержать, очаровать. Словом, что угодно, лишь бы я двигался дальше. Морвокзал с юности был местом силы. Я приходил на металлические пирсы с яхтами по бокам. Мне очень импонировало сидеть над водой, смотреть на море, на маяк. Именно там я осознал, наверное, окончательно, что пытались россияне сделать через картинку с нашим городом.

Фото: Интент/Наталья Довбыш

Я помню яркий момент. Весной я сидел на Морвокзале пил кофе, повернул голову в сторону Потемкинских лестниц и увидел как там растягивают триколор. Его развернули и почти сразу свернули. Я начал двигаться в ту сторону, чтобы выйти из Морвокзала и понял, что люди, которые идут мне на встречу, разговаривая о том, что они хотят просто увидеть, потому что они не местные были и их ждали автобусы на Приморской улице.

Приморский бульвар. Я ужасно по нему скучал, когда он был закрыт. В начале полномасштабки. Весь центр, улица Итальянская, платаны, Оперный театр, мое родное Таирова. Словом, это можно повторять бесконечно. Плюс ко всему город постоянно приобретает новые смыслы. Ты ходишь, запоминаешь, здесь произошло что-то, а здесь были в таких обстоятельствах, а вот здесь я встретил кого-то, кто мне важен. Город не пустой, а с душой. И, собственно, наполняют его люди.

Я вижу разницу в отношении и реакциях людей, которые росли в период Союза и Независимости. Речь не идет о пророссийскости, а, например, о болезненности восприятия того, что война происходит между Россией и Украиной. Каким было это восприятие для вас?

Я вырос возле бабушки, которая, собственно во времена СССР была одним из главных финансистов района много лет. Сейчас, зная как работала система, я понимаю, что женщина была максимально простой. Она никогда не была в партии, она 1932 года рождения и четко помнила больше военные годы и второй голод. Поэтому я с самого детства формировался на рассказах о том, как было не то чтобы очень легко, если сказать корректно. Бабушка последние лет десять все чаще говорила о том, что будет война. Потому что умела анализировать. Она видела, что происходит с Россией, как подаются новости, газовые контракты. Ну, словом, тогда я не придавал этому значения. Стало ли для меня это неожиданно? Наверное, нет.

Вырос я, безусловно, в независимой Украине, но на российской культуре, в частности на музыке. Это было нормально для меня, как и для многих, так было построено пространство. И я вырастал тогда, когда мы не смотрели подробности недели, а ждали программу "Время". И она транслировалась на всех украинских каналах, то есть новости из столицы России были гораздо важнее, чем местные.

Когда я приехал в Одессу учиться, наверное, интуитивно я начал покупать книги именно современных украинских писателей. Видимо, это произошло из-за того, что я читал журнал "Молоко", в котором рекомендовали именно эти украинские книги. То есть первые книги Ирены Карпы, Сергея Жадана, Любко Дереша. Наблюдая за российской культурой, был один рок-фестиваль, за которым я следил. И в определенный год (он всегда проводился там за пределами крупных городов, где-то в полях), я удивился, что главным спонсором фестиваля является Министерство обороны России. Под сценой был баннер. И у них на все дни фестиваля в свободном доступе на этих полях были танки, самолеты, можно было полетать.

Тогда я понял, что страна милитаризируется и привлекает к этому активную молодежь, которая способна приехать на фестиваль и там фигачить несколько дней. Поэтому этот пазл очень легко сложился. И, собственно, первый шок был в 2014 году. С аннексией Крыма, оккупацией Донецка, Луганска. Но это был такой уже шок, вроде как постшок. Потому что самым первым шоком было убийства на Майдане и бегство тогдашнего президента на территорию России.

Всегда пользуюсь случаем рассказать об Одесской области, мне кажется, что мы в городе не всегда правильно воспринимаем этот регион. Вы росли в Любашевке, расскажите о ней.

Я с самого детства был в Любашевке. Это поселок на степной части. Когда-то, в советское время, был большим промышленным поселком. Сейчас - более аграрная территория.

Меня страшно радует, что в Любашевке молодые люди выбирают жить и находят, чем заниматься, где работать, как развивать поселок. Это, собственно, наш единственный дом, в котором жила бабушка и построила его с дедом. Когда встал вопрос, что его нужно будет продавать, наверное, легче его отпустить мне помогло, когда понял, что там будет жить молодая семья. И даже то, что они начали по-своему его перестраивать. Я периодически приезжаю, вижу эти трансформации, но это все меня радует и успокаивает, потому что я понимаю, что там будет жизнь.

Собственно, из-за того, что я вырос в таком поселке, очень люблю именно Одесскую область. У меня тогда еще была книга "Три точки", я радостно соглашался на приглашение приехать куда-то, в библиотеку или в школу, именно в область. Потому что делать встречу в областном центре - это одно, а приехать - просто пообщаться с людьми в Арцизе, Болграде или Ананьеве - совсем другое.

Фото: Интент/Наталья Довбыш

Эти люди довольно мощные энергетически и им тоже есть, что рассказать. Туда ехали электричкой, потом меня учительница с сыном встречали на станции, мы ехали на автомобиле еще минут 20 или 30. Это была маленькая школа и собственно встреча происходила со всей школой. Мы в холле здания разговаривали с ними. И это одно из самых теплых воспоминаний.

Мне трудно говорить, описывать, какая Любашевка, потому что это место моего сердца, я там сформировался, и прямо доступно описать - получается или сухо, как Википедия, или заходит в какие-то воспоминания. В прошлом году вышла книга "Дзвинка. Украинка, рожденная в СССР" Нины Курьяти - украинской писательницы, журналистки. Нина выросла в Любашевке, я немножко позже учился. Но так случилось, что Нинина мама - это бывшая одноклассница моей мамы, и мы об этом узнали буквально несколько лет назад. Сложили этот пазл. И перед выходом книги Нина мне прислала электронную версию, говорит, я хотела, чтобы ты почитал. Там три раздела, "Любашевка, Одесса, Киев", и на первых трех страницах меня просто разорвало в лохмотья, потому что там все чудесно описано, какой была Любашевка и какой есть, потому что там не много изменилось. Рекомендую почитать.

Вы пишете о своей семье, показываете в соцсетях. Я в определенный момент поняла, что я их узнаю, если увижу на улице. Ваше единство заметно, поэтому расскажите, чем для вас является семья?

Моя большая семья - это для меня все. Это моя опора. Это моя стена. Моя поддержка, вера - это очень много. Я часто повторяю, что взаимоподдержка и взаимопонимание - это наш единственный путь спасения. Мы не можем друг без друга ни с чем справиться. Собственно, в своем первом и пока единственном эссе, которое я писал, о том, как люди сплотились и помогли нам приобрести машину для подразделения, моего племянника на фронте, я писал о том, что это наша давняя украинская традиция - толока.

Люди по улицам в селе, готовили как на похороны, так и на свадьбу или крестины. Собственно в этом и смысл: собрались, отремонтировали, отстроили дом, держаться своих родных и близких, нам по одному будет трудно. Война, особенно большая война, показала насколько мы друг другу нужны. Собственно и волонтерство - это тоже взаимоподдержка, и поэтому я постоянно говорю, что без этого взаимопонимания мы просто не вырулим.

Марія Литянська