"Война деформирует общество", - пастор церкви ЕХБ Игорь Кучер

"Прощение врагов - это не мгновенное действие, а долгий и болезненный процесс", - говорит пастор одесской церкви "Благодать" Евангельских христиан-баптистов Игорь Кучер. В разговоре он объясняет, как война меняет способность человека прощать, что происходит с верой в условиях насилия, что переживают баптистские общины на оккупированных территориях и почему язык служения - это тоже выбор идентичности. Пастор откровенно говорит о сложных контактах с российскими баптистами, о потерях, которые еще не до конца осознаны и как церковь пытается оставаться местом поддержки, не превратившись в тех, кто уничтожает.

Смотрите полную версию интервью и читайте сокращенную на Интенте...

<span class="ratio ratio-16x9"></span>

Как вы пришли к пастырскому служению? Какие ключевые моменты сформировали ваше призвание?

Это интересный вопрос, потому что призвание к пастырскому служению начинается задолго до того, как человек его осознает - по сути, еще с детства. Я рос в церковной общине, и именно там Бог начал работать с моим сердцем.

Я помню одно событие, мне было около пяти лет. Во время служения я вдруг почувствовал, что понимаю то, о чем идет речь, что мне это близко и интересно. И с тех пор я всегда с вниманием относился ко всему, что происходило в церкви. Так Бог постепенно формировал в моем сердце призвание.

Позже, примерно в 15 лет, произошло уже сознательное обращение - осознанный акт веры и начало моей христианской жизни как подростка, студента, молодого человека.

После армии я почувствовал сильное стремление учиться. В 1993 году открылась первая Одесская богословская семинария. Я прочитал их альманах и внутри четко отозвалось: "Вот оно, мое". Тогда я и остался в Одессе.

В том же году началась и история церкви "Благодать". Впоследствии получилось так, что я не только остался в семинарии и стал одесситом, но и стал частью церкви.

Какие вызовы сегодня стоят перед протестантскими общинами в Украине?

Протестантские общины - это не отдельная реальность, оторванная от судьбы украинского народа. Поэтому все современные вызовы, с которыми сталкиваемся мы, - это те же вызовы, перед которыми стоит страна.

Это война, это страх, это потеря родных и близких, это ежедневные тревоги и испытания. Мы не можем и не хотим отделять себя от народа, среди которого живем. Поэтому наша судьба - общая, и наши переживания - тоже общие.

Как община реагирует на события войны и что сейчас чаще всего беспокоит людей, которые приходят к вам сегодня?

Я думаю, что больше всего людей беспокоит будущее. Мы, как люди, всегда хотим видеть перед собой перспективу - возвращение мира, восстановление, возможность жить и развиваться. Каждая семья мечтает рожать детей и видеть для них лучшую судьбу именно здесь, на своей земле.

Поэтому люди, которые приходят в церковь, очень часто сталкиваются с одной из самых глубоких проблем - потерей ощущения, что завтра может быть лучше. И, пожалуй, именно восстановление этой надежды сегодня является самой большой потребностью.

Изменилась ли динамика громады за время полномасштабной войны? Посещаемость, запросы, состав людей?

Конечно, люди меняются, потому что война деформирует общество. Она влияет и на тех, кто приходит в церковь. Война разрушает не только города - она разрушает и церкви.

Накануне вторжения в нашей общине было около 500 человек. Когда началась война, больше половины уехали. Сегодня нас около 200-250. Если учесть тех, кто посещает не постоянно, получается примерно 300.

Игорь Кучер. ФОТО: Интент / Наталья Довбыш

Как церковь помогает людям работать с травмой, страхом, потерей?

Призвание церкви всегда было в том, чтобы проповедовать Божье слово и обращаться к сердцу человека. Война - это грубое зло, которое обнажает много проблем. Но эти проблемы существуют и без войны: потеря родных, потеря работы, проблемы в семье, болезни, смерть близких.

Историческое призвание церкви - во все времена, даже во время эпидемий или личных трагедий, - давать человеку надежду и поддержку. Помогать ему выстоять там, где человеческих сил уже недостаточно.

Приходят ли к вам люди с вопросом: "Где был Бог, когда...?" Как вы пытаетесь отвечать на такие запросы?

Да, это очень давний и глубокий вопрос - вопрос о защите Бога. Основная критика звучит так: если Бог всемогущ, почему Он не вмешивается? Если добрый - почему не делает добра во времена беды? Война лишь обостряет эти вопросы. И они возникают не только у тех, кто далек от веры, но и у людей верующих.

Например, мы ежедневно молимся за судьбу Украины, а ситуация уже четвертый год остается чрезвычайно сложной. Поэтому естественно, что подобные сомнения появляются в каждом сердце. Но мы не должны их бояться. Мы должны смело искать ответы - и они есть.

Должна ли церковь влиять на социальные процессы? Если да, то как именно?

Я считаю, что должна - и уже влияет. Это часть ДНК церкви: служить обществу. Церковь не существует ради самой себя - она должна быть сосредоточена на людях и их потребностях.

Исторически многие социальные инициативы были основаны именно церковью, а впоследствии стали государственными: больницы, приюты, опека над сиротами. Поэтому влияние на общество - это не что-то внешнее для церкви, а ее естественное призвание.

Как община относится к взаимодействию с другими конфессиями? Есть ли примеры сотрудничества?

Война в значительной степени нивелировала межконфессиональные различия. С первых дней вторжения вопрос "с кем работать?" даже не возникал. Общая беда и вызовы поставили нас в совсем другие обстоятельства.

Сегодня у нас нет конфликтов между конфессиями. Есть солидарность, взаимоуважение и общее желание служить людям.

Какие христианские принципы, на ваш взгляд, сегодня больше всего нуждаются в переосмыслении или напоминании?

Вопрос жертвенности. Библия говорит о любви как о жертвенной любви. Обычная любовь часто сосредоточена на себе, а христианская - обращена к другому.

Война особенно испытывает именно этот аспект: можем ли мы забыть о себе и пожертвовать ради ближних?

Какую книгу, кроме Библии, вы чаще всего перечитываете в сложные периоды?

У меня большая библиотека, но я редко что-то перечитываю. Библия сама по себе - это целая библиотека, разнообразные книги, написанные в разные эпохи, каждая из которых отвечает на свои жизненные вопросы. В этом ее совершенство.

Сегодня мне особенно интересны исторические книги об Украине. Я понимаю, что знаю нашу историю в целом, но мало знаю ее прекрасные, вдохновляющие страницы. Чувствую потребность переосмысливать наше прошлое и открывать его заново.

Вы преподаете курс духовного формирования. Какие главные идеи хотите передать студентам?

Главная мысль заключается в том, что Бог задумал человека разносторонним. Христианин развивается интеллектуально, культурно и внутренне - в своей этической природе. Целостность личности - это Божий замысел для человека.

Моя задача - показать путь, которым эта личность формируется, и помочь студентам двигаться по нему сознательно.

На каком языке происходит служение в вашей церкви? Это больше о традиции или о потребностях общины?

Одесса долгое время была преимущественно русскоязычным городом. Я сам родом из Житомира, но тоже много лет жил и учился в русскоязычной среде. Война заставила переосмыслить этот аспект.

Сегодня мы, как и все общество, сознательно делаем шаги к украинскому языку. Я лично принял решение переходить на украинский: учу его, заново читаю, перевожу, хотя раньше все мое преподавание было на русском, и 99% моей богословской библиотеки - русскоязычные книги.

Мы постепенно переходим на украинский в служении: поем украинские песни, переводим те, что раньше звучали на русском. Это непросто, потому что для части людей это новое, непривычное. Но наша позиция - мягкая украинизация. Это правильно перед Богом, перед людьми и перед теми, кто защищает страну.

В ваших интервью часто звучит акцент не на благосостоянии человека, а на благах для других. Почему это важно для вас?

Потому что христианская любовь - это жертвенная любовь. Развитие человека происходит не тогда, когда он думает только о себе, а когда выходит за пределы своего "я". Есть даже термин - самотрансценденция.

Именно такие люди оставляют след в обществе: врачи, которые открывали что-то новое, военные, которые жертвуют жизнью. Человек раскрывается тогда, когда направляет свой потенциал ради других. Это христианская норма.

Прощаете ли вы тех, кто напал на нас? Как переосмысливаете прощение в контексте войны?

Прощение - непростая тема. Это не автоматический акт. Мы можем сказать: "Я прощаю", но внутренний процесс очень сложный. Сейчас мы как народ осмысливаем, что такое прощение, особенно когда речь идет не о личной обиде, а о врагах государства.

Война сделала этот процесс долгим и болезненным, и каждый проходит его по-своему.

Игорь Кучер. ФОТО: Интент / Наталья Довбыш

Может ли христианин простить и одновременно стремиться к справедливости и победе?

Да, эти вещи сочетаются. Прощение имеет условия. Существует даже понятие преждевременного прощения - когда оно обесценивается, потому что человек не осознал свое преступление и не раскаивается.

Лучший путь - когда виновный признает вину и пытается изменить обстоятельства, загладить последствия. Тогда прощение приобретает вес.

Но сегодня, когда война продолжается, прощение врагов - это целостный, долгий процесс. Мы не можем его форсировать. Мы можем стремиться к справедливости и победе, а право суда отдавать Богу.

Как вы сегодня общаетесь с российскими баптистами? Есть ли понимание того, что происходит?

К сожалению, сейчас общения почти нет - прежде всего из-за невозможности. А если оно и происходит, то только с теми, кто разделяет нашу позицию. Такие люди есть, и мы их знаем.

В то же время мы видим, насколько легко человек становится жертвой пропаганды - даже верующий, с моральными ориентирами. Это для нас серьезный урок: всегда следить, чтобы и мы сами не стали жертвами чужого влияния.

Работают ли ваши церкви на оккупированных территориях? Как там продолжается жизнь общин?

Церкви существуют, но ситуация тяжелая. Многие общины разрушены или закрыты. В некоторых случаях здания отобраны, общины перестали существовать как таковые. Жизнь церкви там либо прервана, либо происходит в очень ограниченном, опасном формате.

Есть ли в Библии вещи, которые вам до сих пор трудно принять или осмыслить?

Я не могу сказать, что есть что-то неприемлемое. Есть места, которые я еще до конца не постиг, - но они приняты верой и разумом, они логичны и рациональны. Я могу не понимать всего глубоко, но не вижу в этом внутреннего противоречия.

Присутствует ли Дух Святой в человеке, который не считает себя верующим?

Это глубокая библейская тема. Есть разные уровни Божьего присутствия.

Дух Святой работает с каждым человеком - даже с тем, кто не называет себя христианином. То, что пробуждает в нас человечность, совесть, добрые чувства, способность просить прощения - это действие Духа Божьего на человека.

Но когда человек становится христианином, присутствие уже другое - внутреннее, не только влияние, но и поселение.

Дух Святой работает со всеми, даже с преступниками. Это факт.

Может ли человек духовно расти вне церкви?

Как культурная личность - может. Может получать образование, развиваться, посещать театр, петь, читать. Но это лишь частичное развитие.

Человек - это сочетание светского и духовного измерений. И без общины он не может формироваться как христианин. Полнота духовной жизни возможна только в общине, в связи с Богом и Церковью.

Вам было трудно отвечать на вопрос о прощении?

Потому что без войны ответ был бы простым: "Мы должны прощать". И да, мы учим людей прощать.

В Библии есть важная мысль: не позволяй злу победить тебя. Если ты отвечаешь на зло тем же, ты удваиваешь его и позволяешь ему исказить тебя. Поэтому на личном уровне мы можем учить прощению: отвечай добром и не становись инструментом зла.

Но во время войны - это совсем другая категория. Когда ты как гражданин Украины сталкиваешься с грубым, массированным злом, прощение не может быть быстрым или автоматическим. Любовь к врагам - это не любовь к родным. Это другая категория: относиться к врагу как к человеку, но как к преступнику. Не стать таким, как он. Не потерять человечность.

Это не освобождает его от наказания, даже от смерти, если он пришел с оружием. Но означает не позволить злу сломать тебя изнутри.

Мы проводим встречи с семьями погибших. Одна женщина, Светлана, которая была на "Азовстали" и прошла российский плен, рассказала, что их спасла молитва.

Каждый вечер они с другими женщинами молились "Отче наш" и думали об Украине. Из ниток сделали маленький флажок. Они никогда не ходили в церковь - но в плену молитва сохранила их как личностей, дала силу выстоять. Я точно знаю: когда человек полагается на Бога, он имеет опору. И эта опора - не внутри нас, а вне нас. Человек нуждается в поддержке, которая больше его самого.

Ната Чернецька