НеОстров Крым. Часть шестая. "Вы нарушаете законы РФ! – Так это же Крым..."

Российская правозащитница Александра Крыленкова - о работе на территории Крыма и нарушениях прав человека на полуострове

ИзбирКом продолжает знакомить читателей с ситуацией в оккупированном Крыму. Предыдущие части цикла публикаций вышли в декабре и начале января.

В очередном отчете о ситуации с правами человека в Крыму, подготовленном Крымской правозащитной группой, содержатся десятки фактов о насилии, преследованиях, пытках и жестокости со стороны силовиков. Такие отчеты готовятся ежемесячно, обрабатываются и передаются украинской стороне для анализа и представления позиции украинского государства в международных структурах. И если даже читать эти отчеты – испытание, то собирать по крупицам факты – куда сложнее. В Крыму этим занимаются российские правозащитники, ведь украинским дорога на оккупированный полуостров закрыта.

Успев совсем немного понаблюдать за их работой, внутренне содрогаюсь: каждые 20 минут – сообщение коллегам о том, что все в порядке, постоянные перестраховки и внимательность – это неотъемлемая часть ежедневного труда. Умножить это на ощущение постоянной опасности, психологический груз собираемых фактов об ущемлениях прав человека и необходимость постоянно преодолевать барьер недоверия, - и картина будет более-менее полной.

Координатор Полевого правозащитного центра Александра Крыленкова работает здесь с 2014 года, приезжая на полуостров из Петербурга. Мы говорим с ней о правах человека и о том, чем ситуация в Крыму отличается от российской действительности.

- На что в первую очередь направлена деятельность правозащитников в Крыму?

- Изначально здесь работала Крымская полевая миссия по правам человека, однако позже в России был принят закон, который определил ряд международных организаций, работающих на территории РФ, нежелательными. В итоге миссия была свернута, и теперь мы работаем в рамках Полевого правозащитного центра. Главная наша задача – сбор и систематизация фактов нарушения прав человека. В Крыму мы стараемся бывать регулярно. Есть проблемы с приездом технического характера. Мы получаем соответствующее разрешение Госмиграционной службы Украины и МИДа Украины и въезжаем через пункты пропуска в Армянске или Чонгаре. На это требуется немало времени.

Поначалу мы занимались всем спектром нарушений прав человека, то теперь их накопилось такое огромное количество, что мы практически не затрагиваем проблемы социального характера. Например, при перерегистрации предприятий здесь массово увольняли людей с нарушением законодательства, включая беременных женщин, и тому подобное. Поначалу мы отслеживали все процессы, но сейчас большая часть нашего времени уходит на мониторинг судов и документирование обысков, допросов и тому подобное. К сожалению, вал проблем просто огромен.

- Какие дела сейчас вызывают особые опасения?

- Честно говоря, все, начиная от «дела 26 февраля» и задержаний по делу Хизб-ут-Тахрир и заканчивая делом Балуха и так называемых украинских диверсантов.  Надо сказать, что дела, связанные с задержаниями мусульман, крымских татар, более-менее на слуху и освещаются в СМИ, что радует. Привлекло внимание журналистов и дело фермера Владимира Балуха, который на своем доме вывешивал украинский флаг, а потом прикрепил табличку «Улица Героев Небесной сотни, 18». После этого к нему пришли с обыском и якобы нашли патроны. Ему грозит до 4 лет лишения свободы.

Серьезные опасения вызывают дела так называемых «украинских диверсантов». Ситуацию с Евгением Пановым освещали в СМИ, однако сейчас интерес почему-то угас. Хотя там абсолютно надуманные обвинения. Что же касается задержания в Севастополе граждан Украины, жителей Крыма Дмитрия Штыбликова, Алексея Бессарабова, Владимира Дудки, а также Глеба Шаблия, Алексея Стогния и Леонида Пархоменко, то ситуацию вообще практически никто не освещает. Хотя мы фиксировали и нарушение права на общение с адвокатом, и проблемы с неоказанием медицинской помощи. Люди запуганы, а украинская сторона почему-то не проявляет активности в освещении этой проблемы. Нам непонятно, почему, если честно.

- Приходилось слышать о проблемах со свободой вероисповедания. Как ситуация складывается в Крыму с различными религиозными течениями?

- Ну, например, 8 ноября в Кафедральный собор Украинской православной церкви Киевского Патриархата в Симферополе пришли шесть сотрудников «Фонда имущества Крыма Министерства имущественных и земельных отношений» и потребовали открыть им все помещения собора для осмотра. Де-факто власти проводят действия по изъятию помещений УПЦ КП в Крыму, в том числе ранее было принято решение о том, что УПЦ КП должна освободить помещение на первом этаже Кафедрального собора в Симферополе и передать его в пользование коммерческой организации. Архиепископ Климент считает, что такие действия — это форма давления и преследования украинской церкви.

Что касается греко-католиков, то многие из священнослужителей выехали, так как они были иностранцами и не имели права здесь находиться. Насколько нам известно, уехали и католические священники, их заменили российскими. Если говорить о мечетях, то их стараются подчинить Духовному управлению мусульман Крыма. Те, кто отказывается, имеют проблемы в виде постоянных обысков и визитов силовиков. Впрочем, силовики приходят и в те, которые перешли в ДУМК. Кроме того, в России запрещено немало мусульманской литературы, которая не запрещена в Украине, поэтому люди имеют из-за этого проблемы.

- В отчете есть отдельный раздел о насильственном перемещении населения. Какие это случаи?

-  В Крыму есть огромная проблема с получением документов. Для того, чтобы получить любой украинский документ, нужно ездить – и не раз – в Херсон. Но попробуй помотаться туда, имея, например, лежачую маму. Или как получить украинское свидетельство о рождении ребенка, который родился сейчас в Крыму? А есть люди, у которых паспортов нет вообще, не было прописок и так далее.

Например, есть крымский татарин Недим Халилов, который не получал украинский паспорт и жил все эти годы по советскому. В Крым он вернулся из Узбекистана в начале 90-х. Все эти годы он, разумеется, не имел никаких связей с Узбекистаном. Здесь у него семья, родные, близкие, дом. Теперь его задержали, и он находится в специальном учреждении временного содержания иностранных граждан в Краснодарском крае. Его ждет депортация в Узбекистан, где у него никого нет. Понимаете, да, что это значит для него?

Еще одно дело тоже поражает. Крымский суд приговорил гражданина Украины Андрея Коломийца к 10 годам лишения свободы. Это активист Евромайдана в Киеве. После Майдана он приехал в Карачаево-Черкессию к своей невесте. Потом его задержали и обвинили в убийстве сотрудника «Беркута». То есть, российский суд по надуманному делу обвинил украинского гражданина в убийстве другого украинского гражданина на территории Украины. Его адвокат сообщил, что в ноябре он был этапирован в исправительную колонию № 14 Краснодарского края. Удивляет также, что в Украине об этом практически ничего не известно, тема особо не поднимается. А парень виноват только в том, что влюбился в русскую девушку.

- Фиксируете ли вы сообщения о пытках?

- Да, такие сообщения поступают. Также сейчас появилась информация о жестокости при перевозке задержанных в суд. Все это также фиксируется нами и собирается в отчеты.

- Насколько правозащитная работа в Крыму отличается от такой же деятельности на территории Российской Федерации?

- Отличается, и очень существенно. В РФ очень сложная ситуация с правами человека и свободами, но к этой ситуации мы все приходили постепенно и люди учились потихоньку жить в таких условиях. Соответственно, свою стратегию вырабатывали и мы, правозащитники. А в Крыму эту ситуацию сразу же «натянули». То есть, людям очень тяжело, помимо всего прочего, психологически. Им нужно немедленно понять, по каким законам и правилам им жить, иначе будут санкции. А они привыкли к совершенно другим реалиям.

Кроме того, у правозащитных организаций всего мира есть, например, выработанное отношение к ситуации с войнами. Есть опыт, наработки и понимание, как работать. Ситуация в Крыму непохожа ни на одну существующую сейчас в мире, это даже не как в Приднестровье или Абхазии, например. И часто сложно понять, что делать и как правильно сориентироваться в своей работе. Естественно, есть недоверие людей, особенно к гражданам РФ. Сейчас постепенно только приходит понимание, что гражданин РФ может помочь, а не только навредить.

Нужно вырабатывать особую методику, чтобы правозащитные организации могли здесь работать. В России, например, есть общественная наблюдательная комиссия, в каждом регионе есть группа людей, которые получают добро от властей и могут посещать тюрьмы и прочие заведения. В некоторых регионах это работает весьма эффективно. С помощью этого инструмента можно находить пропавших в тюрьмах людей и тому подобное. В Крыму этого нет. Если бы здесь могли сделать какую-то структуру, возможно, совместную, украино-российскую. Так как в крымские тюрьмы вообще никто попасть не может сейчас и никакого контроля за этой системой нет вообще. То есть, ситуация в разы хуже, чем в РФ.

Замечу, что нам приходится слышать от силовиков, когда мы обращаем их внимание, что они нарушают законы Российской Федерации: «Какие законы? Это же Крым».

Кроме того, в РФ нас знают, а здесь к нам со стороны российских правоохранительных органов совсем другое отношение. Никогда не знаешь, чего ждать. То на пункте пропуска задержат на несколько часов по непонятным причинам, то беседы проводят, то еще что-то. Опять-таки, дома понятно, что делать, есть система работы и взаимоотношений. А здесь такого нет. И намного сложнее от этого работать.

Анна Дилярова