Конфликтолог Инна Терещенко: «Одесскому обществу нужен диалог спустя два года после трагедии 2 мая»

<span style="color:#0000CD;">ИзбирКом</span> пообщался накануне годовщины трагедии 2 мая с конфликтологом,  кандидатом философских наук, руководителем Одесской областной группы медиации, представителем инициативного движения «Пространство диалога» Инной Терещенко, чтобы узнать, как обществу прийти в себя после трагедии, преодолеть страх и начать созидать новое

Спустя два года после трагедии 2 мая в Одессе неспокойно. Силовики призывают активистов не проводить публичные акции, обе стороны подозревают друг друга в провокациях, а за неделю до годовщины в городе расстреляли из РПГ банк. При этом местные политики уже обвиняют друг в друга в провокациях накануне 2 мая и попытках «расшатать» ситуацию в Одессе. ИзбирКом пообщался накануне годовщины гибели 48 человек с конфликтологом,  кандидатом философских наук, руководителем Одесской областной группы медиации, представителем инициативного движения «Пространство диалога» Инной Терещенко, чтобы узнать, как обществу прийти в себя после трагедии, преодолеть страх и начать созидать новое.

- Как Вы оцениваете настроения в городе спустя два года после трагедии?

- Спустя первый год все понимали, что родственникам тех, кто погиб в Доме профсоюзов, нужно погоревать, выплакаться. Спустя еще год я слышу от людей, причем и от довольно умеренных во взглядах: «Горюйте на кладбищах». Во-первых, есть демократические ценности, есть базовые человеческие ценности, которые позволяют людям собираться и горевать там, де они хотят. Они имеют на это право, подчеркиваю. В этом – суть демократии. Но такие настроения есть спустя два года.

Ведь не все «куликовцы» - радикалы, не так ли? Кто-то радикален, а кто-то – нет. Но я слышу, мол, два года – достаточно для горя, пусть сворачиваются, пусть уходят с Куликова поля. Но ведь сворачивание для этих людей уж состоялось, они практически незаметны в жизни города, они вытеснены. И это чревато последствиями.

- Год назад немало говорилось об обезличивании противника. Например, то же слово «колорады» было дегуманизирующим, обесчеловечивающим. Как сейчас обстоят дела с маркированием представителей двух сторон?

- Я скажу так, что людей по-прежнему маркируют, но обезличивание ушло. Сейчас делят всех на два лагеря: «патриоты» и «сепаратисты». Причем уходит даже определение «ватник». А ведь мы же понимаем, что «ватник» - не обязательно «сепаратист». Не факт, что он хочет отделения от Украины. А сепаратизм между тем – уголовно наказуемое деяние. В итоге люди стараются не идентифицировать себя открыто с «куликовцами». Но ведь от этого ими не перестают быть. Не меняют свои взгляды. Наоборот, их загоняют в рамки «сепаратистов», нарушителей закона. И хорошего в этом ничего нет.

- Как Вы полагаете, почему так происходит? Почему со стороны проукраинских активистов есть такое желание – сделать все, чтоб людей на Куликовом поле 2 мая не было? Чтобы не было акций на этой площади от имени «куликовцев»?

- Жить рядом с людьми, с которыми у тебя не просто разные взгляды – а кардинально разные – непросто. Это крайне сложно, и этому надо учиться. Ведь нельзя просто взять – и уничтожить своих оппонентов.  Особенно если они не нарушают законы, не призывают к насилию, не ратуют за развал Украины. Зачем бояться этих людей? Что они сделают, если придут на Куликово поле и положат там цветы? Все же понимают, что именно эти люди, которые туда каждый месяц приходят, не опасны в силу разных причин. Опасны те, кто не приходит. Диверсанты на площади не выходят, правда? Со стороны проукраинских активистов, которые пытаются делать так, чтобы не было «куликовцев» на площади, есть определенный страх. А с другой стороны – нет зримого врага в Одессе. Городу явно не грозит сейчас присоединение к России, чего боялись в 2014 году. Сейчас нужно садиться за стол, работать с документами, создавать новые институты в Одессе, решать проблемы города, налаживать новую жизнь, решать рутинные вопросы. Но не всем этого хочется. Проще выйти на улицу. А город от этого теряет. Но сейчас, в отличие от событий двухгодичной давности, нет мобилизационного ресурса у второй сторон, потому события 2 мая 2014 года не могут повториться. Поэтому и бояться нечего.

- Много ли радикально настроенных людей Вы видите с обеих сторон? Можно ли наладить диалог между двумя лагерями?

- Радикалы есть и там, и там, однако с обеих сторон их – меньшинство. Диалоги есть, на самом деле, люди общаются между собой. В городе есть минимум три таких площадки, где идут такие диалоги. Однако они так и не вышли на уровень всего общества. А надо, чтобы вышло. Замалчивание не поможет. И, конечно, нужно время. Это – долгосрочный процесс.

- Как Вы оцениваете действия властей в этой ситуации?

- Мэр самоустранился от проблемы. Я понимаю, что у него есть определенный статус в прошлом. И он не пытается налаживать диалог между сторонами. Губернатор тоже этого не делает. И остаются только силовики, которые усаживают стороны за стол переговоров, чтобы избежать кровопролития. А силовики это делают, собственно, как силовики. Они решают краткосрочные проблемы. Налаживать диалог внутри общества они не будут, это естественно. И тут роль принадлежит СМИ, общественным организациям и властям.